Письмо Полине Виардо - Письма (1831-1849) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

1, 2 (13, 14) октября 1848. Лион

Lyon, le 13 octobre 48.

Guten Tag, liebste, beste, theuerste Frau, guten Tag - einziges Wesen! Me voila a Lyon, apres 36 heures de banquette1.-- C'est fort vilain la banquette, surtout la nuit, et surtout le n®3 de la banquette, n® completement depourvu de dossier, avec un malheureux chien de chasse grelottant derriere vous sous la bache! Enfin - le tour est fait - et demain je repars pour Avignon (a 8V2 h. du matin.).--La route n'a pas offert un grand interet, decidement la France n'est pas belle. Passe encore le Bourbonnais avec ses montagnes et ses ravins, qui singent un peu les Alpes - mais la plate et seche Beauce, la triste Sologne, le melancolique Ber-ri - on n'a pas grand plaisir a voir ces pays-la. Je voyageais en compagnie d'un epicier de Paris, vrai bourgeois de la vieille roche, habitue de l'Opera-Coinique, gras, important, sensuel et conservateur - et d'un capitaine baleinier, original assez drole, avec beaucoup de ce que les Allemands nom m eut frockener Humor.-- Il finit cependant par me causer du degout, en me racontant comme quoi dans la rue Culture S-te Catherine, il vit fusiller 17 insurges de sang-froid apres la bataille 2... "Ah, voyez-vous, disait-il - ce n'etait pas long - on leur criait: "A genoux, gredins!", ils se debattaient - mais plaouf! un coup de crosse dans la nuque, paouf! une balle a bout portant entre les deux sour-<iis - et drig, drig, drig - les voila qui gigotaient sur le pave". Du reste, mon voyage n'a pas presente d'autres .incidents dignes de remarque, si ce n'est un beau garcon de 20 ans, etendu dans une charrette, que nous depassames lentement sur une montagne et qui m'etonna par des modulations si energiques et si gracieuses, qu'elles auraient fait honneur a Vivier.-- Sa voix aussi n'etait pas mauvaise - un peu dure et enrouee - mais d'un accent penetrant et naif. J'ai essaye aussi de composer des vers pour vous - mais tout s'en allait par bribes. Je ne pouvais que regarder, rever, me souvenir.-- Voila.-- Je suis acheve de fatigue, je vais me coucher, je finirai ma lettre demain. Bonsoir... Que Dieu vous benisse! Liebster Engel!

Attendez - je crois que je puis encore ajouter deux mots. Si on allait me reveiller trop tard demain! --Ce papier est vraiment trop grand pour ma fatigue. Figurez-vous que je n'ai pas ferme l'oeil depuis Paris et qu'il est minuit.-- Decidement - bonsoir-- a demain. Que Dieu et tous ses anges veillent sur vous!

14 octobre, samedi, 7 h.

liebonjour, Liebste, Teuerste, Einzige! Je viens de passer une tres bonne nuit et me sens tout reconforte.-- Vous rirez ou vous ne me croirez pas, si je vous disais qu'il ne me reste presque plus de traces de la maladie que m'a tant tourmente; eh bien! c'est cependant vrai - et votre prediction "'est accomplie. Je vous donne ma parole d'honneur quo je ne dis que la stricte verite (quelle horrible plume!). Vous allez voir quo je reviendrai fort et bien portant comme un boeuf.-- Dans une heure je pars d'ici (en descendant le Rhone) jusqu'a Valence; de Valence je vais par terre a Avignon, ou j'arriverai demain a 4 h. du matin; je me reposerai, j'irai voir le palais des papes - puis, j'irai par chemin de fer a Nimes; de la (apres-demain) a Arles et a Marseille, d'ou je repartirai mardi pour Hyeres. Voici mon plan de voyage. Si vous avez une carte de France, jetez-y les yeux. Le bateau a vapeur ne partant qu'a 10 h<eures>, j'aurai le temps de jeter un coup d'oeil sur Lyon, qui, hier soir, grace a la nuit, m'a paru fort imposant. La double ligne courbe que decrivent les lumieres- d'un pont - se reflechissant dans l'eau - me fait toujours une impression etrange - surtout quand la riviere est large - et que le ciel est pur. (Je pense a votre "Entre le ciel et l'eau" 3.) Et vous, que faites-vous de bon? Composez-vous? Lisez-vous? Quand quitterez-vous Courtavenel? кcrivez-moi poste restante a Marseille; je n'en quitterai jamais les environs et au besoin le bureau de poste saura ou m'expedier les lettres qui me viendraient - et il m'en viendra, n'est-ce pas?

Le garcon vient d'entrer pour me dire que le bateau no part qu'a 10 h<euers> il est vrai, mais que comme j'ai paye ma place au bureau des diligences - . il faut que je me rende sur-le-champ avec elle (la diligence) sur le quai.--Ne considerez donc cette lettre que comme un petit billet, ecrit a la hate - et gardez-vous de juger d'apres elle des autres! - Adieu donc, portez-vous bien, soyez heureuse et gaie; je vous serre les mains bien fort, bien fort. Mille amities a tout le monde. Ma veritable correspondance commencera demain a Nimes. Demain je vous ecrirai a Paris, rue de Douai. Aujourd'hui j'ecris encore a Courtavenel. Cher Courtavenel! - Au revoir, die einzige, Liebste! - Gott segne Sie tausend Mal! Die heiszesten Grusse Ihrem Ganzen Lieben Wesen. Auf Wiedersehen.-- Morgen erst einen wahren Brief... Ihr alter liebend treuer Freund

I. T.

На обороте:

Madame Pauline Viardot-Garcia

au chateau de Courtavenel, pres Rozoy-en-Brie

(Seine-et-Marne)

(par Paris).

Полине Виардо С французского:

Лион, 13 октября 48.

Guten Tag, liebste, beste, theuerste Frau, guten Tag - einziges Wesen! {Добрый день, самая любимая, лучшая, дорогая женщина, добрый день - единственное существо! (нем.).} Вот я и в Лионе после 36-часового сидения на скамейке дилижанса1. Эта скамейка - прескверная вещь, особенно ночью, а особенно место No 3 - совсем без спинки, да еще с несчастной охотничьей собакой, дрожащей от холода сзади вас, под кожухом! Но путешествие окончено, и завтра я возвращаюсь в Авиньон (в 8 1/2 ч. утра). Дорога не представляла большого интереса: положительно - Франция некрасива. Еще Бурбонне - ничего себе с его горами и оврагами, немного напоминающими Альпы, но зато плоская и сухая Бос, скучная Солонь, меланхолическая Берри,-- видеть эти места - небольшое удовольствие. Я ехал в общество бакалейщика из Парижа, подлинного буржуа старой закваски, завсегдатая Комической оперы, толстого, важного, чувственного и консервативною, и капитана китоловного судна, довольно забавного чудака, в большой степени наделенного тем, что у немцев называется trockener Humor {суховатый юмор (нем.).}. В конце концов он опротивел мне своим рассказом о том, что видел, как на улице Кюльтюр Сент-Катрин после сражения хладнокровно расстреливали семнадцать повстанцев2. "О! представьте себе,-- говорил он,-- это длилось недолго! Им кричали: "На колени, негодяи!", они вырывались, но - бац!-- удар прикладом но затылку, бац - пуля в упор между бровей и - дрыг, дрыг, дрыг - они уже корчились на мостовой". В остальном путешествие мое не сопровождалось сколько-нибудь примечательными событиями, разве только встреча с двадцатилетним красивым парнем, растянувшимся в своей тележке, которого мы обогнали, медленно поднимаясь в гору; он изумил меня сильными и красивыми модуляциями, которые могли бы сделать честь самому Виьье. И голос у него недурен - немножко грубый и хриплый, но звучащий трогательно и естественно. Я пробовал также сочинять для вас стихи - но всё понемногу рассыпалось. Я мог только смотреть, мечтать, вспоминать. Я изнемогаю от усталости, иду спать, письмо кончу завтра. Покойной ночи. Да благословит вас бог, liebster Engel {милый ангел (нем.).}!

Постоите,-- я вижу, что могу прибавить еще два слова. Вдруг меня завтра поздно разбудят! Положительно, я слишком устал для такого листа бумаги. Представьте, я не смыкал глаз от самого Парижа, а сейчас - полночь. Спокойной ночи - окончательно - до завтра. Да хранят вас бог и все ангелы.

14 октября, суббота, 7 ч.

Опять здравствуйте, Liebste, Theuerste, Einzige {Любимая, Дорогая, Единственная {нем.).}. Я прекрасно провел ночь и чувствую себя совсем бодрым. Вы посмеетесь про себя или не поверите мне, если я скажу вам, что во мне почти не осталось и следа болезни, так меня мучившей; а между тем это правда - и ваше предсказание сбылось. Честное слово, я говорю сущую правду (какое ужасное перо!). Вы увидите, что я вернусь сильный и здоровый, как бык! Через час я отправляюсь отсюда (вниз по Роне) до Баланс. Из Баланс - на лошадях до Авиньона, куда приеду завтра, в 4 ч. утра; отдохну, схожу посмотреть папский дворец. Потом поеду по железной дороге в Ним, оттуда (послезавтра) - в Арль и Марсель; во вторник еду дальше, в Иер. Вот план моего путешествия. Если у вас есть карта Франции, загляните и нее. Поскольку пароход отходит не раньше десяти часов, я успею немного осмотреть Лион, который вчера в ночной темноте показался мне весьма примечательным. Двойная дуга огней на мосту, отражаясь в воде, всегда производит на меня какое-то странное впечатление, особенно когда рока широкая, а небо ясное. (Я вспоминаю о вашем "Между небом и водой"3.) А вы что поделываете? Сочиняете? Читаете? Когда вы уезжаете из Куртавнеля? Напишите мне до востребования в Марсель; я не уеду дальше его окрестностей, и в случае необходимости на почте будут знать, куда пересылать письма, пришедшие на мое имя,-- а ведь они придут, не так ли?

Только что вошел гарсон и сказал мне, что пароход действительно отходит лишь в десять часов, но так как я оплатил свое место в конторе по найму дилижансов, мне следует ехать в нем (в дилижансе) сейчас же на пристань. Поэтому считайте это письмо лишь маленькой записочкой, написанной наскоро, и не судите по нему о следующих! Итак, до свидания, будьте здоровы, счастливы и веселы; жму ваши ручки крепко, крепко. Тысячу дружеских приветов всем. Настоящая моя переписка начнется завтра в Ниже. Завтра я напишу вам в Париж на улицу Дуэ. Сегодня же пишу еще в Куртавнель. Милый Куртавнель! До свиданья, die einzige, liebste!-- Gott segne Sie tausend Mal! Die heissesten Griisse Ihrem ganzen Lieben Wesen. Auf Wiedersehen. - Morgen erst einen wahren Brief.

Ihr aller liebend trouer Freund

J. T. {*} {* единственная, любимая! Бог да благословит вас тысячу раз! Самые горячие приветы всему вашему милому существу. До свидания. Лишь завтра - настоящее письмо. Ваш старый любящий, верный друг И. Т. (нем.).} На обороте:

Госпоже Полине Виардо.

Куртавнель, близ Розе-ан-Бри

(Сена-и-Марна)

(через Париж).