Полине Виардо - Письма (1850-1854) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

С французского:

С.-Петербург,

25 февраля/8 марта {Так в подлиннике.} 1854 Ваше письмо от 21 февраля1 дошло до меня лишь вчера, дорогая и добрая госпожа Виардо - и вот, но размышлении зрелом, мой ответ. Я прошу вас вернуть Полипу к м-ль Ренар. Я хорошо понимаю все неудобства, которые могут из этого проистекать, но я также знаю, что, если поступить иначе, всё, что было сделано до сих пор, будет безвозвратно утрачено. Положение ложное и, я бы сказал, невозможное она сменила бы на положение хоть и мало завидное, но всё же естественное. К чему восстанавливать связь, которая разорвана и должна остаться таковой? Я прекрасно понимаю, что при всех треволнениях и делах, которые, думается мне, вам предстоят, при всей неопределенности вашего будущего, для вас было бы невозможно следить за ее воспитанием - но я знаю также, что, доверенная исключительно м-ль Ренар, Полина может еще стать тем, что ей суждено, тогда как здесь со положение будет из самых тягостных. Словом - вот мое решение - ее следует вернуть к м-ль Ренар. Меньше, чем через две недели, вы получите 1200 франков на ее содержание и одновременно письмо для м-ль Ренар.

Вы ничего мне не пишете о себе - уже давно я не знаю почти ничего о том, что вы делаете. Я очень боюсь, что мы держим друг друга лишь за копчики пальцев - и, мне кажется, я их уже совсем по ощущаю... Впрочем, трудно сохранить мужество и стойкость чувств перед столь мрачным будущим, столь сомнительным - перед почти полной невозможностью увидеться до тех пор, как исчезнет последний луч молодости. Тем не менее, нужно бы найти силы это сделать! В любом случае, не я выпущу вашу руку - эту руку, которая была для меня столь нежной и благотворной - не забывайте меня, прошу вас, и доказывайте мне это - хотя бы изредка.

Что рассказать вам о себе? Личные интересы исчезают в эпохи великих потрясений. Страна наша решительно и смело готовится к борьбе, которая вот-вот начнется; весь народ, начиная от самых высоких сословий до самого жалкого крестьянина - вместе с правительством - наши 65 миллионов мужчин являют собою в данный момент одного человека, будьте в этом уверены, и это то, чего не знает Европа. Это единство действия, чувства, воли - нечто впечатляющее и мощное, оно заставляет нас противостоять целому миру, и - говорю это с убежденностью - что бы ни случилось - мы не отступим ни на один шаг - вот увидите. О нашей силе по подозревают, и мы сами о ней не подозреваем до тех пор, пока нам но бросят вызов. Россия поднимается сейчас, как в 1812 году2.

Я рассчитываю остаться здесь до начала апреля (по старому стилю) - то есть еще на пять недель. Отсюда я поеду прямо в Спасское, остановлюсь только ненадолго в Москве. Мне нужно быть в Спасском на Пасху (которая будет 11/23 апреля). Пишите мне через посредство княжны М<ещерской>. Получили ли вы 2 моих письма, где я сообщал вам мой адрес - Большая Конюшенная, дом Вебера, квартира No 25? Напишите мне, как только получите это письмо.

Здоровье мое в порядке, дела также. В остальном - ничего нового.

Тысяча приветов В<иардо> и всем добрым друзьям. Целую ваши дорогие руки и желаю вам всего мыслимого счастья. Повторяю, меньше чем через две недели вы получите деньги и письмо для м-ль Ренар. Прощайте, theuerste Freundinn {самый дорогой друг (нем.).}.

Ваш

И. Тургенев.