Л. Н. Толстому - Письма (1855--1858) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

16, 23 декабря 1856 (28 декабря, 4 января 1857). Париж

Париж.

16/28 декабря 1856.

Получил я, любезный Толстой, Ваше письмо1, в котором Вы пеняете мне, что я Вам не отвечаю; но Вы уже с тех пор, вероятно, получили мои два письма2 - и убедились, что я у Вас не в долгу.

Из Ваших слов я почти готов заключить, что Вы раскаиваетесь в заключении союза3. Если бы, вместо Некрасова, союзник наш был Дружинин - Вы, я думаю, не стали бы раскаиваться. Неудобства, замеченные Вами, поражают и меня; - но отступать теперь было бы и нечестно и неловко - даже смешно. Больше всех Вам не по нутру Чернышевский; но тут Вы немного преувеличиваете. Положим, Вам его "фетишизм"4 противен - и Вы негодуете на него за выкапывание старины, которую, по-Вашему, не следовало бы трогать; но вспомните, дело идет об имени человека, который всю жизнь был - не скажу мучеником (Вы громких слов не любите), но тружеником, работником спекулятора, который его руками загребал деньги и часто себе приписывал его заслуги5. (Я сам был не раз этому свидетелем); вспомните, что бедный Б<елинский> всю жизнь свою не знал не только счастья или покоя - но даже самых обыкновенных удовлетворений и удобств; что в него за высказывание тех самых мыслей, которые стали теперь общими местами, со всех сторон бросали грязью, камнями, эпиграммами, доносами; что он смертью избег судьбы, может быть, очень горькой - и неужели Вы после всего этого - находите, что две-три статьи в пользу его написанные, может быть, несколько {Было: слишком} дифирамбически - уже слишком великая награда, что этого уже сносить нельзя - что это - "тухлые яйца"? Чтобы понять мои чувства насчет этих статей - я назначаю Вам свидание через 10 лет6;--посмотрю я тогда, весело ли Вам будет, если Вам запретят сказать слово любви о друге Вашей молодости, о человеке, который и радовался, и страдал, и жил в силу своих убеждений... Да только вряд найдется ли в Вашем воспоминанье такой человек.

Прочел я со вниманием статью Дружинина в ноябрьском No "Б<иблиотеки> для ч<тения>"7 - я знаю, вы все от нее в восторге - но я откровенно признаюсь, я ожидал гораздо большего. Умно написано и, пожалуй, справедливо, - но холодно и - в сущности - бесполезно. Например: Д<ружинин>, между прочим, говорит, что если бы тогдашняя критика не была так беспощадно резка в отношении к Марлинскому, он бы мог поправиться - и не пропал бы8. Что за детское - или, пожалуй, старческое воззрение! Как будто дело шло о том, чтобы уцелел талант Марлинского! Дело шло о ниспровержении целого направления, ложного и пустого, дело шло об разрушении авторитета, мнимой силы и величавости. Пока этот авторитет признавался - нельзя было ожидать правильного и здравого развития нашей словесности - и благодаря той статье Б<елинского> о Марлинском - да еще двум-трем таким же - о Бенедиктове и др.-- мы пошли вперед. Коли бить быка, так обухом - а Вы бы хотели ударить его палкой да еще гуляровой водой9 примочить, чтобы не больно было. Но, может быть, Вы находите, что мы вовсе вперед не пошли - и что это всё одна страсть к общим выводам--и сильным словам. Вас это сердит; но я еще не теряю надежды увидать Вас разочарованным насчет элегантной и джентельменской воздержности, которая, пожалуй, очень у места в "Revue des 2 Mondes" или в "Revue Britannique" - но к нам не пристало, как говорится, ни к коже, ни к роже. Кстати, знаете ли Вы, что я целовал имя Марлинского на обертке журнала - плакал, обнявшись с Грановским, над книжкою стихов Бенедиктова10 - и пришел в ужасное негодование, услыхав о дерзости Белинского, поднявшего на них руку? Вы, стало быть, видите, что сказанное им тогда казалось новизною неслыханною. Вы всего этого не застали - будучи 10-ю годами моложе нас; Вас уже встретил Гоголь, а Марлинского и tutti quanti на свете в помине уже не было - потому Вы и не судья заслугам Б<елинско>го.

Впрочем, довольно об этом. Ваш рассказ в "Б<иблиотеке> для ч<тения>" я получу - а потому не присылайте его - но статью в "О<течественных> з<аписках>", пожалуйста, пришлите11. Мне это очень нужно - я желаю следить за каждым Вашим шагом.

Не забудьте написать мне о здоровье Вашей сестры, я очень часто о ней думаю. Радуюсь Вашему намеренью выйти в отставку12. Играйте на здоровье на моем пианино. Я выезжаю отсюда в апреле и в июне непременно буду в России13. Пузырь мой всё еще беспокоит меня - но меньше.

Прощайте, до следующего письма. Это вышло как-то очень полемично. Впрочем, оно окончено 4-го янв. нов. ст. Поздравляю Вас с Новым Русским годом14.

Ваш

Ив. Тургенев.