Полине Виардо - Письма (1855--1858) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

С французского:

Лондон,

6 июня 1857.

Суббота.

Продолжаю рассказывать вам свою здешнюю жизнь, день за днем1, дорогая и добрая госпожа Виардо.

Вторник, 2. Ходил в театр "Олимпия" смотреть актера по имени Робсон в английской переделке "Дочери скупого"2. Не знаю, видели ли вы в этой пьесе Буффе. Робсон произвел на меня очень глубокое впечатление. Невозможно играть с большей силой; иногда это граничит с карикатурой, но он потрясает вас - это в буквальном смысле ужасающе правдиво. Другие актеры были посредственны. Деревянные куклы с деревянными жестами и такими же голосами. "Дочь скупого" сопровождалась английским фарсом, an extravaganza {нелепостью (англ.).}3. Это было ужасно плоско, и Робсон, игравший там смешную роль - "a wandering minstrel" {бродячего музыканта (англ.).}, утрировал все, вплоть до походки, столь нелепым образом, что я ушел, не дождавшись конца. Англичане лопались от смеха, а смеющийся англичанин - зрелище не из приятных. Он похож на разладившийся механизм.

Среда. Я провел вечер у Томаса Карлейля4. Он много спрашивал меня о положении России, о покойном императоре Николае, которого он упорно считает великим человеком; мне пришлось говорить по-английски, и, клянусь, это было не так-то просто. В конце концов я кое-как выпутался. Карлейль - человек большого ума и своеобразия, но он стареет и, старея, запутывается в одном парадоксе: дурные стороны свободы, с которыми он сталкивается, кажутся ему невыносимыми, и он принялся проповедовать покорность, покорность вопреки всему. Он очень любит Русских, потому что они, согласно его идее, в высшей степени обладают способностью повиноваться, и ему было неприятно услышать от меня, что эта способность не так безоговорочна, как он себе вообразил. "Вы отняли у меня иллюзию",-- воскликнул он? Теперь он пишет историю Фридриха Великого, который с юности был его героем именно потому, что умел подчинять себе других. Есть такая Русская пословица: обжегшись на молоке, дуют на воду. Хотел бы я увидеть Карлейля в шкуре Русского, хотя бы неделю; он бы запел по-другому. Впрочем, он очень милый и добродушный, как и его жена6.

Четверг. Утром я отправился к г-ну Трумену. Дома была только м-ль Берта. Мы побеседовали с ней пару часов. Она очень, очень пополнела - решительно, лондонский воздух идет ей на пользу. Затем я отправился обедать к г-же Стенли (вдове норичского епископа, покровителя м-ль Линд). Все были в белых галстуках и т. д., и мне снова пришлось говорить по-английски. Тем не менее, я не скучал. После обеда меня представили знаменитому историку Гроту и его жене - высокой и грузной женщине пахнущей мускусом, с крашеными волосами и высокомерным взглядом. Трот чрезвычайно прост и скромен, тогда как у его жены такой вид, будто она создала не только "Историю" своего мужа, но и самого этого мужа впридачу. Она говорит: "Мы (we) только что получили очень лестный диплом Амстердамского общества" и т. д. Говорят, что это ей принадлежат ужасные статьи в "Times", подписанные "an Englishman" {англичанин (англ.).} и направленные против французского правительства до 18527. Меня представили также сестре Маколея.

Пятница. Утром был у Герцена, который читал мне свои "Воспоминания"8. Погода превосходная. Обед с Мюллером, а вечером мы были на концерте, где слушали сонату (No 101) Бетховена, которую я не смог понять, затем концерт Баха для двух фортепьяно (Рубинштейн и Клиндворт) - это было восхитительно. Играли также ottetto {октет (итал.).} Рубинштейна, который мне не понравился9.

Сегодня я иду к г-ну Найтингейлу, но расскажу вам обо всем этом во вторник.

Как вы поживаете? Что поделываете в дорогом, милом Куртавнеле? Погода вам благоприятствует. Если вы не можете ходить, пусть вас, по крайней мере, выносят во двор10. Передайте от меня привет всем и всему в Куртавнеле. Будьте здоровы и не забывайте

Вашего И. Ту<ргенева>.

P. S. Пишите мне, пожалуйста, и подробно. У меня на три номера больше, чем у вас. Und vergessen Sie nicht... {И не забывайте... (нем.).}