Полине Виардо - Письма (1855--1858) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

С французского:

Спасское, 7 июля/25 июня 1858.

Theuerste Freundinn {Самый дорогой друг (нем.).}, я вернулся в Спасское после четырехдневного отсутствия и нашел ваше письмо, сообщающее мне печальное известие1. Я не решался говорить вам о моих предчувствиях; я пытался убедить себя самого, что все может еще хорошо кончиться,-- и вот его нет! Я очень сожалею о нем ради него самого; я жалею обо всем, что он унес с собою; я глубоко чувствую жестокую боль, причиненную вам этой потерей, и ту пустоту, которую вы лишь с большим трудом заполните. Он так вас любил! Виардо и Луиза должны быть оба тоже очень огорчены. Когда смерть бьет по нашим рядам, остающиеся друзья должны еще теснее сплотиться; это не утешение я вам предлагаю, это дружеская рука, которую я вам протягиваю, это - преданное сердце, говорящее вам, чтобы вы рассчитывали на него так же, как на то сердце, которое только что перестало биться. Не могу удержаться, чтобы не думать о моем последнем свидании с Шеффером; он выглядел так хорошо, что мне и в голову не могло прийти, что эта встреча последняя. Он готовился писать Христа с Самаритянкой; я уселся за его спиной, и мы долго беседовали. Я рассказал ему о своем путешествии в Италию (это было в первых числах мая). Никогда я не видел его более любезным и в лучшем настроении. Какой ужасный удар для его дочери2!

Я слишком нахожусь под впечатлением этого печального известия, чтобы много говорить вам о себе. Скажу вам в двух словах, что я провел три очень приятных дня у друзей: двух братьев и сестры3, прекрасной и очень несчастной женщины. Она принуждена была разойтись со своим мужем, своего рода деревенским Генрихом VIII, преотвратительным4. У нее трое детей, которые отлично развиваются, особенно с тех пор, как папаши нет с ними. Он, независимо от их поведения, обращался с ними весьма сурово, доставляя себе удовольствие воспитывать их на спартанский лад, сам ведя образ жизни совершенно противоположный. Подобные вещи случаются часто: люди таким образом доставляют себе удовольствие быть и порочными и добродетельными - добродетельными за чужой счет.

Из двух братьев один довольно незначительный5, другой же6 - прелестный малый, ленивый, флегматичный, неразговорчивый и в то же время очень добрый, с очень изысканным и тонким вкусом и чувствами, человек действительно своеобразный. Третий брат (граф Л. Толстой, тот, о котором я вам говорил как об одном из наших лучших писателей, это заставляет вас улыбнуться и вспомнить о Фете, к которому я завтра поеду, так как он мой сосед7;-- но, что касается Толстого, так это, вполне серьезно, талант выдающийся, и я надеюсь когда-нибудь вас убедить в этом, переведя вам его "Детство"8. Закрываю здесь эту нескончаемую скобку). Третий брат, говорю я, который должен был приехать, не приехал.

Сестра довольно хорошая музыкантша; мы играли Бетховена, Моцарта и т. д. Es ist die selbe Grafin, die eine Neigung fur mich gehabt hatte; Ich glaube, das alte Feuer gluht noch unter der Asche; was huffs aber {Это та самая графиня, у которой была ко мне склонность; думаю, что былой огонь теплится еще под пеплом; но к чему все это? (нем.).}9"?

Через несколько дней начнется охота. Приметы благоприятствуют; весна пришла рано, и молодые тетерева уже, как будто, подросли. Я буду охотиться в 150 верстах отсюда и возвращусь только дней через десять10.

Я пишу вам в Лондон, а вы, может быть, уже в Куртавнеле11. В таком случае надеюсь, что это письмо вам перешлют.

Сердечно пожимаю вам руку; повторяю: мужество и терпение - желаю вам доброго здоровья и хорошего настроения. Тысяча приветов всем вашим; да хранит вас бог: вот единственная молитва, которую я к нему обращаю.-- До свиданья.

Совершенно вам преданный

И. Тургенев.