Е. Е. Ламберт - Письма 1859-1861 - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

16(28) февраля 1860. Петербург

Милая графиня, Сейчас вышел от меня Здекауер - и - увы! - лишил меня удовольствия видеться сегодня с Вами - запретил мне выезжать - хотя горлу моему гораздо лучше и я совсем почти не кашляю; но он уверяет, что теперь воздух прескверный. Нечего делать - а так бы мне хотелось увидеть Вас, посидеть с Вами, послушать Вас - и долго говорить с Вами о снах и обо всем на свете! Я непременно воспользуюсь Вашим сном с его дополнением: сон этот удивительно хорош - и носит на себе ту правдивую жизненную печать, которой нет на всем (даже очень умно) выдуманном. Не знаю, куда я его помещу - во всяком случае не в ту повесть, которую пишу теперь1 (кстати, Ваши предсказания оправдались - и мое "Накануне" почти никому не нравится). Я чувствую, что в эту повесть Ваш сон не годится - этот звук, чистый и глубокий, не идет к тем звукам.-- Мне бы хотелось рассказать Вам впечатления бала2 - Москвы - и множество других разных разностей... Но я постараюсь ничего не забыть, а в письме - просто невозможно. Я познакомился с одной молодой милой женщиной 18 лет, русской, рожденной в Италии - которая плохо знает по-русски3: я предложил ей читать с ней вместе Пушкина - она так мило покраснела и так ясно поблагодарила меня - да я ведь забыл, что я - infirme - невольный домосед - а туда же таращусь, словно живой.-- Нет, милая графиня - у меня только одно место здесь в Петербурге - Ваша комнатка: там хорошо сидеть нам, инвалидам - мало жившим при всей нашей инвалидности - но и туда я попасть не могу! Хоть бы на бережку посидеть - да смотреть, как ходят волны в море... Нет, говорят, совсем и этого не надо: и смотреть-то не придется - а сиди нос с носом с самим собой - или с разными забегающими лицами, которые тебя же раскупоривают да заглядывают в твое хилое и убогое я...

Между прочими является ко мне некто Случевский (о котором я уже, кажется, говорил Вам) и приносит мне стихотворения, в которых мне чудятся зародыши великого таланта4. Показал бы я Вам кое-что: я очень верю в Ваш критический и художественный инстинкт. Но и он, сколько мне сдается, материалист - в том смысле этого слова, которое принято между нами.

А знаете ли Вы, что Вы очень хорошо пишете по-русски? Не робейте только и решайтесь бить грамматику и синтаксис по носу - выдет очень хорошо. То ли дело - возиться с этим молодым, свежим, неуклюжим, но здоровым языком. А французский язык, как неприятно-предупредительный лакей, забегает Вам навстречу и иногда заставляет Вас говорить не совсем то, что Вы думаете, что гораздо хуже, чем если б он заставлял Вас говорить совсем не то, что Вы думаете.

Прощайте, говорю я Вам со вздохом, милая графиня.-- Как только возможно, увижу Вас.-- Будьте здоровы, веселы - это главное,-- и не имейте обо мне внезапных дурных мыслей.-- Кланяюсь Вашему мужу и всем Вашим - и с нежностью целую Ваши руки.

Ваш

Ив. Тургенев.

Вторник.