К. Н. Леонтьеву - Письма 1859-1861 - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

21 сентября (3 октября) 1860. Куртавнель

Куртавнель,

3-го окт. н. с. 1860.

Я пишу к Вам, любезнейший Константин Николаевич, из деревни, находящейся в 50 верстах от Парижа, или правильнее - из замка, принадлежащего моим хорошим знакомым. Я получил Ваше любезное письмо недели две тому назад - и благодарю Вас за память и за участие. К сожалению, я в нынешнем году не могу вернуться в Россию - говорю: к сожалению, потому, что мне, по семейным обстоятельствам, придется провести эту зиму в Париже1, для меня ненавистном. В противном случае, я бы непременно заехал к Вам и посмотрел бы, как Вы живете. Я нанял себе квартиру в Париже на rue de Rivoli, 210; напишите мне туда, в какой именно столице Вы поселитесь; я желал бы, чтобы это было в Петербурге. Дай бог Вам пойти твердыми шагами вперед по литературной дороге, на которую Вы все еще не вступили как следует; но это Вас не должно огорчать: таланты, как плоды, созревают не в одинаковое время и не в одинаковую пору года. Плоды осени бывают слаще летних плодов. Ваша слабость лежит (как оно всегда бывает) там же, где Ваша сила: Ваши приемы слишком тонки и изысканно умны, часто до темноты. Поэт должен быть психологом, но тайным: он должен знать и чувствовать корни явлений, но представляет только самые явления - в их расцвете или увядании2.-- Я позволил себе устранить несколько психологических изящных штучек из Вашей повести{ напечатанной в "Библиотеке для чт<ения>"3; надеюсь, что Вы не попеняли на меня за это.-- А от Ваших "Подлипок" я ожидаю много хорошего - только кончайте их скорей: не зарабатывайтесь4. Вы их читали Дудышкину5 - и он хвалил мне их; а он хороший судья. Из его слов было, однако, видно что Ваш роман следует сократить.

Всё, что Вы мне пишете о семействе бар<она> Розена, меня очень интересует. Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь познакомиться с его женою лично; жизнь иных людей беспрестанно наталкивает друг на друга, а других словно отдаляет друг от друга; вот и с Вами бог знает, когда мы увидимся. Поклонитесь им обоим, если напишете им или свидитесь с ними.

Мне было приятно прочесть Ваше мнение о "Первой любви"6. Нашему брату-ветерану, накануне полной отставки, уже трудно измениться: что у нас вышло плохо, того не исправишь; что удастся - того не повторишь. Нам остается одно, о чем должно думать: уметь замолчать вовремя. Пока все еще работа не кончена; и теперь у меня задумана довольно большая вещь. А что я, как Вы пишете, стал с некоторых пор грустным, в этом нет ничего удивительного: мне скоро 42 года, а я не свил себе гнезда, не упрочил себе никакого местечка на земле: веселого в этом мало.

В ожидании от Вас ответа, желаю Вам всего хорошего и дружески жму Вам руку. Г-жа Маркович (Марко Вовчок) - о которой Вы хотите писать статью - здесь, в Париже: это - прекрасная женщина. Только неужели Вам нравится "Червонный король"7? Мне кажется именно этот рассказ самым неудачным из всех ее рассказов, хотя мысль положена ему в основание жизненно верная - как всегда у М<арко> В<овчка>.

Преданный Вам

Ив. Тургенев.

P. S. Я не франкирую письма для большей верности.