Е. Е. Ламберт - Письма 1859-1861 - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

16, 18 февраля (28 февраля, 2 марта) 1861. Париж

Париж.

16/28-го февраля 61.

Милая графиня, я у Вас в долгу - за Ваши последние письма1; мне то нездоровилось, то грустилось; то лень на меня находила - а время утекало. Берусь, наконец, за перо, хотя предвижу, что письмо мое выйдет вялое и короткое. (Кстати, я совсем не помню - какие это я Вам "прекрасные" письма писал... Вероятно, Ваша дружба ко мне открыла достоинства там, где их не было,-- ou j'ai fait de la prose sang le savoir2.) - Перерыв в корреспонденции тем еще особенно нехорош, что невозможно отвечать на содержание последнего полученного письма; Вы, напр., жалуетесь на страшный холод - а уж он, вероятно, давно прошел. Впрочем, есть вопросы не столь преходящие, как вопрос о погоде: мы все, находящиеся здесь русские, с волнением ожидаем вестей об окончательном объявлении эманципации. Говорят, что указ выйдет 19-го февр. ст. ст., то есть через три дня...3 Как мне жаль, что я теперь не в Петербурге!

Продолжаю письмо 18-го февр./2-го марта.-- Сегодня, 6 лет (уже 6 лет!) тому назад, умер Николай Павлович... Стало быть завтра - великий день. Между тем в "Galignani" стоит депеша, будто бы с.-петербургский генерал-губернатор объявил, что 19-го февр. никакой публикации не будет4; в Париже распространился слух, будто в Варшаве вспыхнул бунт. Сохрани нас бог от эдакой беды! - Бунт в Царстве может только жестоко повредить и Польше и России, как всякий бунт и всякий заговор5. Не такими путями должны мы идти вперед. Надеюсь, что этот слух окажется ложным.-- А в странное и смутное время мы живем. Приглядитесь к тому, что везде делается... Никогда разложение старого не происходило так быстро. А будет ли лучше новое - бог весть!

Довольно однако о политике.-- Возвращаю Вам письмо г-на Г.6 Должно быть, он прав (мой приятель Виардо точно такого же мнения о "Первой любви") - и мне не служит извинением то, что я нисколько не воображал выбранный мною сюжет безнравственным. Это скорее - une circonstance aggravante. Против одного я, однако, позволю себе протестовать: а именно - я писал вовсе не с желанием бить, как говорится, на эффект; я не придумывал этой повести; она дана мне была целиком самой жизнью. Спешу прибавить, что это меня не оправдывает; я, вероятно, не должен бы был касаться всего этого. Говорю: вероятно - потому что не хочу лгать. Если бы кто-нибудь меня спросил, согласился ли бы я на уничтожение этой повести, так, что и следа бы от нее не осталось... я бы покачал отрицательно головой. Но я с охотой соглашаюсь никогда не говорить и не вспоминать больше о ней.

Здесь был проездом Лев Толстой, писатель. Я его давно не видал - и нашел в нем перемену к лучшему. Он? кажется, начинает устанавливаться - и перестает бродить. Мне кажется, что он еще много может сделать - при его несомненном таланте.

Моя дочь немножко исправляется в том, что в ней есть дурного - а все-таки мы далеко отстоим друг от друга. Никакого брака до сих пор не предвидится.

Я еще раз обедал с Вашим beau-frere; но давно его не видал.

Прощайте, милая графиня; поклонитесь от меня Вашему мужу и Вашему сыну. Напишите мне о Вашем здоровье; мое - en somme порядочно. Целую Ваши руки и остаюсь

любящий Вас

Ив. Тургенев.