П. В. Анненкову - Письма 1862-1864 - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

19(31) января 1863. Париж

Париж.

19-го (31-го) января 1863.

Rue de Rivoli, 210.

Любезнейший П<авел> В<асильевич>, прошло две недели с лишком с тех пор, как я получил Ваше письмо1, в котором Вы сообщили мне распространившиеся обо мне слухи. Я с тех пор имел личную беседу с нашим посланником, бароном Будбергом, и, как говорится,-- ни слуху ни духу,-- что подтверждает окончательно мои первоначальные впечатления насчет неправдоподобности самого факта2. Вы все-таки были бы очень любезны, если бы написали мне несколько слов об этом деле.

Теперь скажу Вам несколько слов о самом себе - и, как водится, дам несколько поручений. Слова будут следующего содержания: здоровье мое несколько улучшилось, и я, хотя вяло, но принялся за работу. Лекции о Пушкине3 я все-таки не могу выслать или, лучше сказать, я могу их выслать, но с тем условием, чтобы они были напечатаны после вещи, которую я оканчиваю для "Времени"4 и которая также пойдет через Ваши руки - для замечаний, критик и пр., как я это постоянно делал до сих пор. Это Вам не должно, однако, помешать взять у Корша, в счет будущих благ, 100 руб., которые Вы отдайте Захару, когда он явится к Вам с письмом от меня5, за что я Вам заочно в ножки кланяюсь. Ведь я, кажется, еще ничего не брал у Корша?

Поручение состоит в покорнейшей просьбе - немедленно выслать мне, по книгопродавческому пути, книгу Костомарова "Северные народоправства" и книгу Беляева "Домашний быт русских царей". Я видел объявление о них в "Северной пчеле"6, единственном журнале, аккуратно доходящем до Парижа; из "С.-Петербургских ведомостей" пришел только один 9-й нумер, а "Московские" вовсе не пришли. Миленькая перспектива! Мне тем более хотелось получать "С.-Петербургские ведомости", что Вы в них участвуете. Вы бы очень были великодушны, если б обратили внимание на наше сиротство. С другой стороны, именно теперь, при разрушении железных дорог и т. п., это трудно, но ведь все мы надеемся, что эти беспорядки долго продолжаться не могут7.

Здесь всё идет потихоньку; я присутствовал на трех чтениях Диккенса8 и пришел в совершенно телячий восторг. Перед этой гениальностью все наши чтецы: Писемский, Островский, превращаются в нечто менее мухи. Какая веселость, сила, грация и глубина! Этого передать невозможно. Даже Боткин расколыхался и готовит в наш журнал статью9.

Мы здесь с Виардо перевели "Онегина", и он будет напечатан10.

Поклонитесь от моего имени Писемскому и скажите ему, что я жажду прочесть его роман; если он напечатает его в январской книжке "Б<иблиотеки> для чт<ения>", то я умоляю его прислать мне оттиск по почте, на мой счет11...