Полине Виардо - Письма 1862-1864 - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

С французского:

No 4

Баден-Баден,

увы - нет! Санкт-Петербург!

Понедельник, 18/6 января 1864 {Так в подлиннике.}.

Гостиница "Франция", No 50.

Дорогая и добрая госпожа Виардо, моя рука, надписывая на верху страницы это милое название Баден-Баден, выдала мои постоянные мысли... Но я даже слитком в Петербурге! И всё же сейчас для меня самое сладостное мгновение за весь день: время, когда я беседую с вами. Итак, расскажу вам всё, что я делал. Утром я принимал посетителей-литераторов, и это помешало мне выйти из дому рано; кроме того, все близлежащие улицы были запружены войсками, направлявшимися на крещенский парад1.-- Я не смог добраться до графини Ламберт, которую непременно увижу завтра; я нанес два или три визита, потом обедал у моего доброго Анненкова с несколькими старыми друзьями. Оттуда я отправился в театр слушать оперу г-на Серова "Юдифь"2. Ну, должен сказать, что это замечательное произведение, несмотря на невыносимые длинноты и неловкости, плачевное исполнение, декорации под стать. Оно происходит по прямой линии от Вагнера3 - но есть в нем и какое-то дуновение страсти и величия, в котором проявляется музыкальное дарование, очень интересное и даже оригинальное. Большая сцена, предшествующая убийству Олоферна, меня в самом деле поразила. Но представьте себе (я отсюда вижу, как вы смеетесь), что в пятом действии Юдифь является, держа в руке голову этого господина, показывает ее народу, потом поет небесно-голубую арию под аккомпанемент арпеджиями на арфах, и что есть даже курносый молодой человек в тюрбане, который женится на ней в тот же момент! Если эта Юдифь награвирована, я вам ее привезу. Мне очень любопытно знать ваше мнение. Правда, г. Серов вышел из чрева Вагнера, но это не слишком дурной сын. Завтра вечером меня ведут к нему. "Утром я отправлюсь в Сенат и оставляю две следующих страницы, чтобы написать, что там со мною случится. В театре я встретил князя Одоевского, который сказал мне с присущей ему серьезностью: "У Вагнера мелодия хроматическая, а у Серова - диатоническая"4. После чего я поехал пить чай к Милютину.

Вторник, 19/7 янв. 1864.

Прежде всего спасибо за письмецо, которое вы мне написали и которое пришло ко мне сегодня утром.-- Оно доставило мне огромное удовольствие; я имею известия о вас и обо всем горячо любимом Баден-Бадене. Спасибо, спасибо.-- Я побывал в Сенате сегодня между двенадцатью и часом дня.-- Меня ввели с некоторой торжественностью в большую комнату, где я увидел шестерых старцев в мундирах и с орденами5. (Веневитинов был в их числе и мне улыбнулся.) Меня продержали стоя в течение часа мне прочитали ответы, посланные мною6. Меня спросили, не имею ли я чего-либо прибавить - потом меня отпустили, предложив явиться в понедельник на очную ставку с другим господином7.-- Все были очень вежливы и очень молчаливы, что является отличным знаком,-- и, судя по общему мнению, дело окончится еще скорее, чем я надеялся. Тем лучше!

Из Сената я отправился навестить мою старую приятельницу графиню Ламберт и застал ее, по обыкновению, больной, но мало изменившейся. Жизнь ее уж очень печальна... Она обрадовалась, увидев меня, и заплакала. Бедная женщина! - Обедал я снова у Анненкова, а потом провел вечер у Серова, откуда сейчас вернулся.-- Он играл нам отрывки из своей новой оперы "Рогнеда" - сюжет взят из наших древних летописей8.-- Так вот, или я жестоко ошибаюсь, или этот странный и нервный человечек обладает очень большим талантом. В особенности меня привели в восторг два хора и ария гоноши истинно моцартовской чистоты... Что же - раз я употребил это слово, пусть оно остается.-- Но именно сейчас я и хотел бы иметь вас около себя, чтобы проверять мои впечатления и читать на вашем лице подтверждение или, быть может, отрицание моих ощущений. Мне представляется, что эта "Рогнеда" будет гораздо выше "Юдифи" - в ней много больше непосредственности и оригинальности и влияние Вагнера чувствуется значительно меньше. Он словно дьявол менял облик перед своим фортепиано и пел невероятным голосом.-- Этот Серов - великий колорист и мастерски владеет оркестром. В общем, я возвратился под обаянием - и под обаянием нахожусь до сих пор.

Вы должны написать мне, не теряя времени, точные даты вашего пребывания в Лейпциге, Эрфурте и т. д., чтобы я знал, куда вам писать. Здесь совсем не холодно; надеюсь, что и в Баден-Бадене уже не такие сильные морозы и что малышки снова занялись своими санками. Много ли вы работаете? Передайте от меня тысячу приветов всем. Вам же я нежно целую руки.

Der Ihrige {Ваш (нем.).}

И. Тургенев.

P. S. Поставлена ли die Klappe {вьюшка (нем.).}? A валики? А двойная рама в гостиной? - А войлок в маленькой гостиной? Приветствую дверные занавеси! Послезавтра п° 5.