Полине Виардо - Письма 1862-1864 - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

С французского:

No 5

С.-Петербург,

23/11 {Так в подлиннике.} января 1864.

Пятница. Гостиница "Франция", No 50.

Дорогая и добрая госпожа Виардо, прежде всего спешу поблагодарить вас за ваше письмо, полученное мною вчера (вместе с письмом от детей).-- Это очень мило с вашей стороны, но вы видите, что и я тоже не ленюсь.

Мне надо вам дать отчет за истекшие два дня.-- Утром - вернее, по утрам - я делал и принимал визиты (меня многие навещают); оба вечера были посвящены музыке.-- Третьего дня видел "Фауста"; зала была битком набита, успех же весьма средний. Вот мое заключение: Тамберлик (Фауст) отвратителен, голос у него совсем пропал; г-жа Барбо - актриса тонкая и умная и даже поэтичная, но в смысле голоса неудовлетворительна, хотя в конце у нее и было несколько прекрасных взлетов; Эверарди (Мефистофель) - превосходный певец, но актер слабый и невыразительный. Мео (Валентин) плох, тяжеловесен и силы никакой; оркестр хорош, но хор более чем отвратителен; после хора солдат не раздалось ни единого хлопка; декорации претенциозны и плохи, в духе Роллера. Все эти итальянцы в этой музыке словно в платье с чужого плеча, которое стесняет движения1.-- Вчера вечером был я на концерте Филармонического общества, которым дирижировал Рубинштейн. Исполняли большие отрывки из "Оберона" (некая г-жа Прохорова; голос у нее красивый, но петь не умеет; впрочем, она еще совсем молоденькая). Мотет Михаэля Гайдна и "Ave verum" Моцарта были исполнены безукоризненно2. Оттуда поехал на званый вечер к итальянскому послу, маркизу ПеПолн.3 Там исполнялась большая патриотическая кантата, с участием всех знаменитостей; мне очень понравился голос г-жи Фиоретти.-- Видел много знакомых, в том числе г-жу Адлерберг, которая расспрашивала меня о вас. Князь Долгорукий (вы послушайте только!), глава и начальник всей полиции в империи, один из влиятельнейших сановников, подошел ко мне и несколько минут беседовал со мной; князь Суворов был со мной в высшей степени любезен; всё это доказывает, что во мне не видят заговорщика. Впрочем, один из моих судей, толстый Веневитинов, которого вы знаете, объявил мне, что дело мое - сущий пустяк 4. Всё это меня очень успокаивает, и я пишу вам об этом для того, чтобы вы выбросили из головы всякие тревожные мысли.

Теперь перейдем к более важному - к вашему альбому. Издатель Иогансен публикует его; рукопись уже прошла через цензуру - это было необходимо; теперь начнут печатать "Цветок". Рубинштейн распределил романсы в следующем порядке: "Цветок", "На холмах Грузии", "Тихая ночь", "Полуночные образы", "Шёпот", "Заклинание", "Синица", "Две розы", "Ночью", "Узник", "Птичка божия", "Звезды".

Как видите, мы издаем только 12: издатель нашел, что этого достаточно. Остальные три мы оставляем для альбома будущего года, потому что будет и такой. Выбор сделал Рубинштейн. Исключены: "Для берегов", "Колыбельная песня" и "Ночью, во время бессонницы". Издано будет 1000 экземпляров, исключительно для России; вы получите 2500 франков, которые я вам привезу. Если, тем не менее, вы желаете, чтоб и эти три романса были включены, черкните мне словечко: ничего не может быть легче, как присоединить их к остальным. Через полтора месяца альбом выйдет в свет5. Отвечайте мне немедленно.

Обнимите за меня детей и скажите им, что в No 6, который уйдет в понедельник, будет листок и для них. Рад был узнать, что вы опять обосновались в вашей маленькой гостиной.-- Тысячу приветов Виардо и всем добрым баденцам. Что касается вас, то вы лучше моего знаете всё, что я мог бы сказать вам. Нежно целую ваши руки.

Der Ihrige {Ваш (нем.).}

И. Т.

P. S. Эти два дня у меня немного побаливает нога. Не стал бы упоминать об этом, если бы не обещал вам рассказывать обо всех своих болячках.