Валентине Делессер - Письма (Апрель 1864-декабрь 1865) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

С французского:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277,

28 июля 64.

Любезная госпожа Делессер, ваша милая записочка доставила мне и удовольствие и огорчение; что касается удовольствия, то объяснять причину нет необходимости, огорчение же - потому что она лишний раз дала мне почувствовать, что я скверный ленивец, которого могут принять за человека забывчивого или -неблагодарного. И всё же это не так, и я могу - не в качестве извинения, но из уважения к истине - сказать вам, что я очень часто и с большой нежностью думал о вас. Словом, вы добры и вы меня простите.

Моя жизнь здесь слишком однообразна и слишком спокойна - и это еще одна причина моего молчания. Дни бегут, словно вода, которая как бы незаметно вытекает снизу: уровень понижается, но поверхность остается неизменной. Однообразие это нарушалось лишь визитами друзей, а потом нечто менее приятное - невралгия вцепилась в меня и не отпускала в течение трех недель. Теперь уже снова всё в порядке, даже работа возобновилась - до тех пор пока охота, в свою очередь, не прогонит ее прочь. К сожалению, на сей раз труд мой слишком велик1: вот еще повод быть ленивым.

Как мне хотелось бы немного с вами "пофилософствовать" (вы ведь это так называете) на вашей террасе в Пасси! Мои раздумья часто шли в том же направлении, что и ваши - и сфинкс, который будет всегда перед всеми возникать, смотрел на меня своими неподвижными, пустыми глазами, тем более ужасными, что они отнюдь не стремятся внушить вам страх. Мучительно не знать разгадки; еще мучительнее, быть может, признаться себе в том, что ее вообще нет, ибо и самой загадки более не существует. Мухи, без передышки бьющиеся об оконное стекло,-- вот, думается, самый точный наш символ2.

Но я как будто впадаю в уныние - а это по крайней мере бесполезно. Как и вы, я прочел книгу В. Гюго3; но форма ее меня отшатнула - и, кроме того, он напоминает мне охотников, наудачу выпускающих огромное количество крупной дроби по стае куропаток. Чаще всего он не попадает в цель, а те мысли - куропатки, которых ему удается подбить,-- падают на землю истерзанными.

Еще раз благодарю вас за заботы, которыми вы окружаете Полинетту. Нет ни одного письма, где бы она не говорила мне о вас; я с радостью вижу, что она к вам всей душой привязана. Не могу сказать точно, когда я буду в Париже, но во всяком случае - до наступления осени.

Тысяча добрых пожеланий всем вашим, вам же - уверение в моей самой искренней и неизменной преданности.

И. Тургенев.