Теодору Шторму - Письма (Апрель 1864-декабрь 1865) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

С немецкого:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277.

Четверг, 30 нояб. 1865.

Мой дорогой и уважаемый гость!

Я, собственно, должен был бы еще неделю тому назад ответить вам на ваше любезное письмо, но мы сейчас здесь целиком увлечены охотой, так что днем мне некогда, а к вечеру так устаешь, что нет возможности собрать в голове и двух путных мыслей, а то немногое, что появляется, невозможно передать на бумаге, к тому же на языке как-никак чужом. Но ваш милый подарок прибыл1, и я поэтому должен вас поблагодарить и высказать вам, как я был обрадован знакомством с вами и как еще буду радоваться, ибо вы должны быть моим гостем в будущем году. Ваш "серый город у моря"2 ведь так далеко отсюда! И перестаньте думать о том, что вы здесь, может быть, высказались не так, как хотели: лучшие люди, как и лучшие книги,-- это те, в которых много читаешь между строк,-- а что так было и с Вами, в этом убеждает меня милое воспоминание, оставшееся о вас здесь в семье Виардо и у других. Тень вашей тяжкой утраты лежала еще на всем вашем существе3, но за ней сияли прекрасные лучи, и мы надеемся на самое лучшее в будущем году. Насколько я вас знаю, пурпурного блеска не было и не будет в вашей жизни, но все-таки в ней будет больше лилового цвета, чем серого.

Я еще не успел приняться за вашу книгу (экземпляр, предназначенный для г-жи Виардо, она получит в качестве рождественского подарка при ее возвращении из Берлина)4, но буду читать ее в первый же спокойный, тихий день и убежден, что получу большое удовольствие. Я только что написал моему издателю, чтобы он послал вам оба тома боденштедтовского перевода, и прошу вас принять этот небольшой подарок как знак моего искреннего расположения5. Я очень горжусь тем, что мои очерки читаются в вашем домашнем кругу,-- это для меня очень важно!

Мой друг Виардо вам сердечно кланяется. Вы в нем не ошиблись: во многих своих чертах он не француз. Во всяком случае не такой француз, как, например, В<иктор> Гюго, со всеми его отвратительными гримасами в "Chansons des rues et des bois" {"Песни улиц и лесов" (франц.).}. То, что такая блевотина абсолютно дикой и пошлой грубости не была тотчас же с осуждением отброшена, характеризует всю нацию6!

А теперь желаю вам всего хорошего и прошу вас принять мой сердечный привет.

И. Тургенев.

.