Явление второе - Завтрак у предводителя - Иван Сергеевич Тургенев

Те же, Балагалаев и Вельвицкий.

Балагалаев. Так, так, так-так-то, ты уж так и распорядись, - слышишь?

(Мирволину.) А, ты, здравствуй!

Мирволин. Нижайшее мое почтение, Николай Иваныч!

Балагалаев (Вельвицкому). Как я тебе сказал, ты понимаешь. Ведь ты понял?

Вельвицкий. Как же-с, как же-с.

Балагалаев. Ну да, эдак будет хорошо. Ну, теперь ступай .. Я тебе дам знать, я велю тебя позвать. Можешь идти.

Вельвицкий. Слушаю-с. Так, стало быть-с, бумаги по делу вдовы Кауровой приготовить-с?..

Балагалаев. Ну, конечно, конечно... Я удивляюсь! Ты должен был понять наконец, братец.

Вельвицкий. Да вы ничего не изволили мне...

Балагалаев. Мало чего! Не все же мне тебе сказывать наконец!

Вельвицкий. Слушаю-с. (Уходит.) Балагалаев. А не слишком понятлив этот молодой человек. (К Мирволину.) Ну, как ты? (Садится.) Мирволин. Слава богу-с, Николай Иваныч, слава богу-с. Как вы в своем здоровье?

Балагалаев. Я ничего В городе был?

Мирволин. Как же-с, был; нового, впрочем, ничего-с. Купца Селедкина, третьего дня, паралич хватил; да ему не в диво. Стряпчий, говорят, вчера свою супругу опять того-с...

Балагалаев. В самом деле? Экой неугомонный!

Мирволин. Журавлева доктора видел-с; вам кланяться приказал. Петра Петровича в новой коляске встретил. Знать, куда в гости собрались: с лакеем, и на лакее шляпа новая.

Балагалаев. Он сегодня у меня будет. А что, у него коляска хороша?

Мирволин. Как вам сказать-с? Нет, по-настоящему нехороша: фигурой точно берет, а в сущности - нет, я не знаю, она мне не нравится. Как можно сравнить с вашей коляской!

Балагалаев. Ты думаешь? Она на лежачих?

Мирволин. На лежачих-то она на лежачих; да что в том толку?

помилуйте-с! больше для важности. А это оне любят поважничать-то. Оне, говорят, опять намерены баллотироваться.

Балагалаев. В предводители?

Мирволин. Точно так-с! Что ж, пожалуй! Опять на вороных изволят прокатиться.

Балагалаев. Ты думаешь? Впрочем, Петр Петрович, я должен сказать, весьма почтенный человек во всех отношениях и совершенно заслуживает...

Конечно, с другой стороны, лестное внимание дворянства... Выпей-ка водки.

Мирволин. Покорнейше благодарю-с.

Балагалаев. А что? разве уж пил?

Мирволин. Никак нет-с! не то чтобы пил, а так что-то грудь...

(Кашляет.) Балагалаев. Э, вздор! выпей.

Мирволин (пьет). За ваше здоровье. А ведь, знаете ли что, Николай Иваныч, ведь Петра Петровича настоящая фамилия не Пехтерьев, а Пехтерев,- Пехтерев, а не Пехтерьев.

Балагалаев. Почему ты это думаешь?

Мирволин. Как же нам этого не знать! помилуйте! Мы и батюшку их знавали, и дядьев-то всех. Все Пехтеревыми прозывались, искони Пехтеревы, а не Пехтерьевы. Пехтерьев- эдакой и фамилии у нас никогда не бывало... что за Пехтерьев?

Балагалаев. А!.. Впрочем, не все ли равно? было бы сердце доброе.

Мирволин. Совершенную истину изволили сказать-с: было бы сердце доброе.

(Глянув в окно.) Кто-то приехал-с.

Балагалаев. А я еще в шлафроке. Это я с тобой заболтался. (Встает.) А л у п к и н (за кулисами). Доложи. А-а-лупкин, дворянин...

Герасим (входит). Алупкин господин вас спрашивает-с.

Балагалаев. Алупкин! Кто бишь это? Проси. А ты займи его, пожалуйста. Я сейчас... (Уходит.)