3.3.Жанр «студии» как совокупность признаков различных прозаических жанров («Странная история») - Взаимодействие жанров в произведениях И.С.Тургенева 1864-1870-х годов

Художественная проза Тургенева является многожанровой по своему составу. Новаторство Тургенева, своеобразие его повестей и рассказов уже давно стали предметом специального анализа. И всё же сложные жанровые взаимовлияния в творчестве писателя рассмотрены ещё недостаточно. Свидетельством тому является история изучения тургеневских «студий», имеющих своеобразную жанровую структуру.

«Странная история» (1869) является представителем именно этого жанра, и на её примере мы попытаемся выяснить, какие же жанры вобрала в себя «студия».

Сам Тургенев называл эту вещь то повестушкой, то рассказом, то просто штучкой.

Жанровое определение «студии» принадлежит самому Тургеневу. Впервые оно появилось при публикации рассказа «Стук…стук…стук!». Писатель, видимо, ощущал новое эстетическое качество своих произведений, потому, говоря о них в переписке с друзьями, использовал не только традиционные рассказ, очерк, повесть, но и собственную терминологию – «студия», «студия типа», «этюд», «эскиз», «отрывок» и т. д. (XXVI, 96) Термин был подхвачен литературоведами и распространен на все без исключения произведения Тургенева 60-70-х годов. Так, В. Сквозников называет их «психологическими штудиями», «студиями русского самоубийства», «русского убийства».(LXXII, 367) Между тем, определение «студия» Тургенев относил только к некоторым своим произведениям. Этот подзаголовок показывал, что это была необычная повесть, со своими законами построения и с особой постановкой проблемы. В понимании Тургенева «студия» равнозначна психологическому этюду, опыту. Как правило, это небольшое по объёму произведение с однолинейным сюжетным узлом, с одновременной композицией, с ограниченным числом действующих лиц. Жанр «студии» предполагал обязательное аналитическое исследование психологии поведения отдельного человека в личном и социальном аспектах этой проблемы. При этом Тургенев выделяет в образе какую-то одну, главенствующую черту характера, поражающую своей необычностью.(LIX, 100) М.П.Алексеев считает, что термин «студия» употребляется Тургеневым в «обычном смысле очерка, предполагающего научное изучение, от studere (научный очерк)» (II, 167). В этом же русле рассуждает и В.М. Головко. Он пишет: «процесс изучения, поиска определил жанровую специфику произведений-студий».(XXVII, 128) По мнению И.И.Величкиной, истоки этого жанра следует искать, в частности, в литературной “Игре в портреты” (составление описаний основных черт характера представленного объекта), которой Тургенев и его друзья увлекались в течение 20-ти лет. В составлении формулярных списков писатель шёл от опыта именно этой игры. По жанровым признакам, композиционным приёмам, стилю «формулярные списки» во многом напоминали характеристики из «Игры». «Игра в портреты» – это особый вид малого жанра. Исследовательница видит связь между указанной харак-теристикой «Игрой в портреты», «формулярными списками», подробными характеристиками героев в крупных произведениях и последними произведениями, названными Тургеневым «студиями». (XV, 144-146) «Студиями» Тургенев называл и живописные работы. Этот термин, по мнению В.М. Головко, заимствовал из искусствоведения: «студия» (от ит. Studio) – «старание», «изучение», восходящего в свою очередь к латинскому корню.(XXVI, 96) Следовательно, мы можем сделать вывод, что «студия» – это понятие, фиксирующее незавершенность, эскизность произведения. Но оно предполагает и другое – старательное изучение предмета. То, что «студия» для Тургенева равнозначна эскизу, – отнюдь не случайная деталь. Это указывает на содержательное и познавательное качество, сущность жанра. Студия представляет собой состоявшийся жанр, то есть идейно-конструктивное целое, которое обладает своими художественными законами. «Незаконченность» «студий» - содержательное эстетическое качество, обусловленное синтетическим характером этого жанрового образования: как эскиз оно охватывает целое, но в то же время не предполагает полноты и многосторонности его выражения.

Это позволяет глубже понять особенности тургеневских «студий». По мнению В.М.Головко, во-первых, в них осуществляется изучение личности определенного типа. Во-вторых, «студия» не предполагает эстетической «завершенности», полноты изображения; как «эскиз», «набросок», она допускает «широкие мазки», ассоциативность, фрагментарность, не обязывает к обстоятельной обрисовке характера, исключает усложненность фабулы, обязательную логическую последовательность событий в их непрерывности и т. д. В-третьих, «студия» предполагает изображение целого, но, в отличие от романа, без глубокой аналитичности и подробной детализации.(XXVI, 97) Конечно, поэтика тургеневских «студий» отличается от традиционных форм повести, рассказа, очерка, и в первую очередь тем, что включает в себя признаки этих и других жанров. Выявлению этих признаков и будет посвящена эта глава.

«Странная история» была задумана Тургеневым как небольшая повесть.(LXXIX, T.12, 268, 304) Однако по мере завершения произведения жанровые определения автора изменялись: в дальнейшем писатель относил «Странную историю», как правило, к числу маленьких рассказов. Тургенев писал: «Написал маленький рассказ, который – Вы удивитесь! – появится в немецком переводе… Штучка очень небольшая и зовется «Странная история»…»(LXXIX, T.12, 83). Жанровое определение «рассказ» появилось и при первой её публикации.

Вместе с тем содержание и форма произведения необычны для данной разновидности малой прозы. В нем дан не один, а несколько эпизодов, действие охватывает период протяженностью в два года; широкий круг персонажей, остающихся при этом на втором плане; в произведении отсутствует строгая взаимозависимость его частей.

«Странная история» – одна из первых студий Тургенева, а её нетрадиционная художественная форма вызвала споры в определении жанра: одни исследователи называют произведение рассказом, другие – повестью. Обусловлено это тем, что «студия» восходит к традициям построений романного типа, но одновременно сохраняет жанровую природу малых эпических форм (рассказа, очерка, новеллы). Эта синтетичность проявляется на всех уровнях структуры этих произведений.»(XXVI, 99) В исследованиях повестей Тургенева преобладает мнение об их философско-психологическом характере, а вот романы писателя чаще связываются с изображением типа, героя своего времени. Такое различие не проясняет жанровую специфику «Странной истории», поскольку здесь доминирует именно социальная тема.

Героиня рассказа Софи относится к числу «активных героев, которые видят цель своего существования в служении высоким внеличным идеалам»(XXVI, 100). И это сближает её, по нашему мнению, с героинями романов Тургенева – с Лизой Калитиной («Дворянское гнездо») и Еленой Стаховой («Накануне»). О том, что «студия» вбирает в себя качества романной поэтики свидетельствует не только социальная направленность основной проблематики, но и её многотемность. «С сюжетной линией Василия связаны вопросы о загадочном и таинственном в природе и человеке, о религиозных предрассудках, бытующих в среде народа… С линией Софи – проблемы социальных пороков общества, бездуховной жизни провинциального дворянства и т. д. При этом доминирующей в произведении является тема самоотвержения…» (XXVI, 100).

Таким образом, по проблематике и содержанию “Странная история” значительно шире традиционных повестей и рассказов, и можно говорить, что в этом аспекте она тяготеет к роману, что и доказывает В.М.Головко в своей монографии. Он утверждает, что образ Софи и всё произведение в целом построено по романным принципам.(XXVI, 101) «Странная история», по его мнению, представляет собой взаимосвязь кадров-фрагментов с большой плотностью изложения, своеобразную графичность, что было специфической чертой художественной манеры Тургенева-романиста.(XXVI, 103) То же самое наблюдается и в «Странной истории», где насыщенность крупных кадров, их минимальность ещё более ощутимы, а лаконизм в обрисовке героев настолько пределен, что сам писатель отметил необходимость при таком сюжете более широкого «развития, основания психологических мотивов рассказа».(LXXIX, T.13, 240) Поэтому обращение к романным принципам обнаруживается прежде всего в системе приёмов художественной обрисовки образа Софи. В рассказе имеется психологически ёмкое «предварение»: это портрет Софи, «производивший не то, чтобы болезненное, но загадочное впечатление» (LXXX, T.8, 139), и указание на её особенность («не от земли сея»), недоступность её духовных поисков ля окружающих.

С разговора о «божьем человеке» начинается беседа рассказчика с Софи на губернском балу. Этот полемический диалог имеет принципиальное значение для дальнейшего развития сюжетных линий. В.М.Головко считает, что в структуре рассказа он играет такую же роль, как спор Базарова и Павла Петровича Кирсанова в романе «Отцы и дети», ибо драматизм повествования обусловливается столкновением двух жизненных концепций, двух противо-положных точек зрения: здесь имеет место идейный конфликт.(XXVI, 103) В диалоге, с его идейной и психологической наполненностью, раскрываются мировоззренческие позиции Софи. Приём полемического спора как средства воссоздания образа, закрепившегося в художественной практике Тургенева-романиста, в «Странной истории» выполняет ту же функцию.

Подобно героиням «Дворянского гнезда», «Накануне», «Нови», Софи раскрывается в решительном поступке; она способна на действие, на своего рода героизм. Тематическое завершение произведения имеет большое смысловое значение. Софи достигла того, чего желала: «Она искала наставника и вождя, и нашла его»(LXXX, T.8, 158), показав как в реальности жертвуют собою. Нужно обратить внимание и на характер тематического и композиционного завершения образа Софи и всего произведения в целом. В малой эпической форме отражены вся жизнь героини и главные результаты её деятельности. Традиционный жанр рассказа не предполагает такой масштабности. Именно потому в «Странной истории» появляется своеобразный мини-эпилог, хотя и не развёрнутый, как это свойственно романам Тургенева, но достаточно ёмкий: «Да, она заставила топтать, попирать себя ногами… В последствии времени до меня дошли слухи, что семье удалось, наконец, отыскать заблудшую овцу… Но дома она пожила недолго и умерла «молчальницей», не говорившей ни с кем.»(LXXX, T.8, 158) На построение образа Софи несомненное влияние оказала практика объективного повествования Тургенева-романиста. На основании всего вышеизложенного, мы можем утверждать наличие романного начала в произведении.

Но это означает, что «Странная история» представляет собой миниатюрный роман. Отсутствие возможностей широкого эпического развития событий – что, разумеется, и не входило в задачу писателя – обусловило и наличие в «студии» жанровых признаков, типичных для его «малой прозы».

С тургеневской повестью связывает «Странную историю» линия «божьего человека» Василия. Как и в других поздних произведениях, в ней таинственное и загадочное нейтрализуется открытиями естественных наук, силой «магнетизма» объясняется подчинение воли одного человека воле другого.

«Странная история» отличается четкостью композиционного рисунка, строгой временной последовательностью событий. Функциональная роль рассказчика (а ни один роман Тургенева от имени посредника-рассказчика не написан) ограничена. Сути поступка Софи он не понимает, поэтому автор как бы корректирует позицию рассказчика средствами полифонического сочетания «голосов» и характером взаимосвязи всех элементов внутри целого произведения.

В полифонической структуре повествования несколько голосов: основного рассказчика, сослуживца и слуги. Каждый из них, говоря о Софи, высказывает свою точку зрения, выражает своё восприятие и отношение к героине. Эти голоса создают как бы бытовой фон в повествовании, выражая мнение среды обывателей. Сложнее эмоционально-оценочное отношение к странной истории Софи основного рассказчика: удивленно-ироническое в начале и сочувственное в конце.

Изображение Софи сливается с суждениями о ней многих героев: рассказчика, её родных, губернского общества, слуги рассказчика и т. д. Но автор активно вмешивается в повествование. В конце рассказа, особенно в последней части, усиливается лирическое начало. Оно вызвано размышлениями автора о том, что аскетизм и безоговорочное служение долгу ломают, деформируют природу человека, лишают его счастья. В произведении и Софи и Василий лишены неповторимо индивидуальных черт. Но это в конце, а в начале они оба рисуются как личности. Поэтому, мы делаем вывод, что самоотречение – это ещё и зло.

Лиризм и теплота пронизывают последнюю часть произведения – вплоть до последних слов: «Мир сердцу твоему, бедное, загадочное существо». (LXXX, T.8, 158). Авторская интонация придает обыденному плану повествования высокое звучание и сообщает истории о Софи лирически-эмоциональную приподнятость (XXVI, 107), что характерно для жанра рассказа.

В пользу жанра рассказа говорит и тот факт, что произведение отличается максимальной лаконичностью, сжатостью изложения. Действие рассказа охватывает значительный промежуток времени, но изображено только три эпизода: сеанс гипноза у Василия, диалог рассказчика и Софи на балу и его встреча с ними, уже – юродивым и Акулиной, через два года. Именно благодаря возможностям малой формы, Тургенев выделяет крупным планом некоторые факты из жизни Софи. «Странная» история – главный её поступок. Истинный смысл его выявляется при описании нескольких эпизодов: первый – разговор с рассказчиком на балу, когда была высказана мысль о самоотвержении – нравственное кредо Софи; второй – момент из её жизни, уже прислужницы юродивого, доказывающий её способность на самоотвержение. Такому кадровому изложению соответствует наличие посредника-рассказчика и фрагментарная форма произведения, деление его на небольшие части, которые сами по себе представляют собой рассказы.

Итак, мы доказали, что данное произведение по жанру – рассказ или небольшая повесть.

Присутствует здесь и ещё один «малый» жанр. Мы говорим об эпизоде, где изображен сеанс гипноза у Василия, что в композиции целого произведения выглядит как своего рода вставная новелла. Этот эпизод, раскрывающий искусство Василия, сохраняет особенности поэтики новеллы: драматизм, анекдотичность, тяготение к необычному, основа – неслыханное происшествие и т. д. В нём выдержана четкая последовательность событий, сохранена временная локализация и самостоятельность сюжетного рисунка. Убыстряющийся темп, характерный для новеллы, достигается членением повествования на несколько частей. И, наконец, героем этой новеллы является не Софи, а сам рассказчик, он становится перед лицом таинственного.

Эта вставная новелла имеет большое значение в структуре рассказа: она объединяет две сюжетные линии Василия и Софи, усиливает социальный пафос произведения, даёт возможность избежать широкого эпического развития, обязательных мотиваций дальнейших событий в жизни обоиз героев и уплотнить рассказ.

С помощью вставной новеллы, автор избегает детальной разработки второстепенных характеров. «Студийный» характер произведения предполагает прежде всего воссоздание образа героини, раскрытие её нравственных позиций, поисков ею смысла жизни. Однако, идейная роль образа, обстоятельств, не столь значительна как в повести или романе, поэтому жанр «студии» всё же рассматривается автором в одном ряду с рассказом, как его разновидность «этюдного» характера.

Итак, многосложность и широта охвата проблем (при доминировании одной -–темы самоотвержения) в небольшом рассказе обусловили особую жанровую природу «Странной истории». Это своеобразие определено синтетичностью признаков рассказа (малый объём, выделение немногих эпизодов из жизни героев, наличие посредника-рассказчика) и освоенных в творческой практике Тургенева-романиста принципов построения большого произведения (многотемность, социальная содержательность основной проблемы, разветвлённость сюжета, наличие вставной новеллы и т. д.). Для «студии» характерно именно такое единство признаков больших и малых эпических форм, в чём мы смогли убедиться на примере рассказа «Странная история».